Неистовая принцесса - Страница 133

133

А еще Фаллон молилась о том, чтобы остался жив Аларик. Она просила, умоляла Господа. Ведь она так многих потеряла — отца, дядей, дом, страну…

Но только не Аларика! И не сына!

Трясясь на лошади, Фаллон вдруг подумала, что, если Аларик выживет, он, без сомнения, возненавидит ее. Он подумает, что она подвела его, безоружного, под страшный удар.

Аларик очнулся, чувствуя страшную боль, которая опоясала его череп обручем из высыхающей кожи и сжимала….

— Он жив! Он снова с нами! — словно из тумана возникли какие-то лица. Наконец он различил Роже и Фальстафа, сидящих перед ним. Над его головой покачивалась влажная тряпка. Аларик покосился влево, морщась от боли, которая усиливалась при малейшей попытке пошевелиться. Он увидел пару голубых внимательных глаз, устремленных на него, и на мгновение решил, что это Фаллон.

Но это была Эдит.

Он вздохнул и вспомнил. Он вспомнил конунга, Эрика Улфсона. Аларик успел увидеть, как тот замахнулся на него топором.

Когда он лежал с Фаллон, когда он лежал со своей женой, викинг подкрался сзади и…

— Будь она проклята! — в ярости произнес он.

Он попытался сесть. Накидка свалилась с его плеч, и он увидел, что на нем нет ничего, кроме накидки. Он потряс головой, чтобы прогнать боль. Он лежал в зале своего замка. Все было разбросано, гобелены сорваны, там и сям виднелись битые черепки, обломки вещей.

— Улфсон был здесь? — прохрипел он. Роже кивнул. Он помог Аларику выпить холодной воды.

— Викинги хозяйничали, когда я возвратился. Я ждал, когда подъедут твои рыцари. Мы хотели захватить их врасплох, но они быстро убрались отсюда.

— Мы думали, что это случайный налет, — сказал Хэмлин, — и бросились в лес. Нас ограбили, но, слава Богу, никого не убили.

— Робин! — с ужасом воскликнул Аларик. Словно откликаясь на его крик, малыш вдруг заплакал. Аларик вскочил на ноги, бросился к сыну и поднял драгоценный живой комочек. Он взглянул на Эдит, в чьих глазах блестели слезы. Она прочитала его мысли и с упреком взглянула на него.

— Ты должен начать поиски, Аларик! Должен освободить Фаллон!

Робин плакал, лицо его покраснело от слез. Аларик дотронулся до его щеки, и малыш попытался схватить ртом его палец.

— Найдите ему в деревне кормилицу, — сказал он негромко, передавая сына Эдит.

Испуг отразился на ее лице.

— Аларик, ты должен отправиться за ней! Должен!

— Она снова предала меня! — рявкнул он. Эдит поникла и обмякла. Она тяжело прислонилась к стене, прижимая к себе малыша.

Аларик выругался.

— Я еду за ней, Эдит… Еду потому, что она мать Робина и моя жена! — Он сжал Эдит за плечи и потряс ее. — Перестань рыдать! Присмотри за ребенком! Я привезу ее.

Эдит кивнула и покинула зал, унеся с собой Робина. Аларик тряхнул головой.

— Мы выезжаем, — сказал он Роже.

— Мы предупредим рыцарей. — Роже кивнул Фальстафу, и они поспешили к выходу.

— Вам нужно поесть, — спохватился Хэмлин и бросился на кухню.

Морщась от пульсирующей боли, Аларик оделся и в изнеможении откинулся назад. Внезапно он почувствовал, что в зале кто-то есть. Он повернул голову и увидел Ричарда, который мрачно смотрел на него.

— Помоги мне, парень!

Однако Ричард не проявил обычного рвения и не бросился к своему господину. Он гневно смотрел на Аларика.

— Вы должны ехать за ней, потому что она мать Робина, потому что она ваша жена… Потому что вы обесчестили ее в тот день, когда в бою погиб ее отец, сделали ей ребенка, и только когда она мучилась в родах, вы снизошли и женились на ней.

— Попридержи язык, — предупредил Аларик, прищурив серые глаза.

— Не сегодня, мой господин! Вы можете выпороть меня, бросить в темницу или на съедение волкам, но я скажу всю правду! Если вы едете за ней, мой господин, то поезжайте потому, что вы любите ее! И потому, что она любит вас!

— Она снова предала меня! — взревел Аларик и тут же прижал руки к вискам. Голова раскалывалась от боли, а слова Ричарда ее не уменьшали.

— Зачем ей это делать? Ведь она теперь ваша жена.

— Парень, я однажды застал ее с викингом.

— Когда-то, мой господин, вы сидели за столом ее отца и называли себя его другом, — тихо сказал Ричард. — Потом вы пришли с войском, сир, и устроили жестокую бойню… Мой господин, если вы не любите ее, не можете ей верить, лучше оставьте. Если вы, как и Улфсон, не испытываете к ней ничего, кроме похоти, то нет никакой разницы между двумя похотливыми кобелями…

Аларик в ярости занес было руку над Ричардом, но тот не дрогнул и не отступил. Аларик опустил руку.

— Похотливые кобели!.. Вот как! Ну, сакс, я тебе вырежу язык!

Ричард бросился помочь Аларику одеться.

— Я всегда знал, что вы любите ее, сир.

— Когда они двинулись отсюда?

— Меньше часа назад, мой господин!

— Викинги направились к побережью. Найти их след нетрудно. Мы должны опередить их и отрезать от старой римской дороги.

— Да, сир!

Было уже темно, когда Эрик Улфсон скомандовал привал. Он снял Фаллон с лошади, но от долгой скачки в неудобном положении она настолько устала, что повалилась наземь, и Эрик поднял ее. Накидка была плотная, но во время всего пути ладони Эрика лежали у нее на груди, а сейчас, когда он бросил на нее плотоядный взгляд, Фаллон стало не по себе. Она всегда подозревала наличие недоброго начала в Эрике, сейчас она физически ощущала его.

Фаллон сжала зубы. Смеясь, он посадил ее под высоким раскидистым дубом, а сам кликнул людей. Фаллон поплотнее закуталась в накидку и устало прислонилась к дереву. Ее груди горели и болели — ведь уже столько времени прошло с тех пор, как она в последний раз кормила Робина. Ныла спина, пересохли губы, и было такое ощущение, что ее избили.

133